Читаю одну из любимых книг "Такер".
На Диком Западе опасность подстерегает на каждом шагу. Бандиты завладели крупной суммой, которую везли Шел Такер и его отец. В дороге отец умирает. Теперь Шел считает делом чести вернуть заработанные деньги. Он бросается в погоню за грабителями. Но их много, а он один. Преследуя их, Такер вынужден постоянно рисковать жизнью. Слава богу, в жизни есть еще друзья и удача. 1971 год.
Мы направились ко вчерашнему ресторану, чтобы позавтракать.
— А ты когда-нибудь участвовал в перестрелках? — спросил вдруг Кон.
— Нет, сэр.
— Тогда постарайся не попадать в такую ситуацию, где успех, а вернее — жизнь, зависит от быстроты, где придется быстро выхватывать револьвер и стрелять — в этом случае тебя точно убьют. Лучше выбери хорошую позицию, осмотрись, тщательно прицелься и стреляй первым… второго выстрела у тебя может и не быть.
— У меня хорошая реакция.
— Забудь об этом. У тебя пока еще не было случая проверить, хорошая ли у тебя реакция или нет, ведь проверить это можно только в деле. А там закон простой — если твой противник окажется проворнее тебя, ты будешь мертв. Впрочем, мне не раз приходилось наблюдать такие перестрелки, где противники выхватывают револьверы и стреляют, так вот, первую пулю обычно всаживают в землю как раз посередине между двумя стрелками. И все-таки я советую тебе тщательно подготовиться и постараться первым же выстрелом убить противника. Если он упадет или пошатнется, продолжай стрелять. Но только не торопись… и при этом тщательно целься. — Помолчав немного, он добавил: — Я видел однажды, как человек, в которого выпустили полдюжины пуль, убил своего противника. Так что ты можешь считать, что противник твой умер только тогда, когда увидишь, что его могилу засыпают землей.
Не правда ли, напоминает кое-что?))
Когда мы остались одни, Кон сказал:
— Шел, в твоей жизни будут ситуации, когда ты не сможешь избежать поединка. Но дело все в том, что надо жить так, чтобы самому не создавать таких ситуаций.
— Вы хотите сказать, что я не должен гоняться за Рисом и его дружками?
— Нет, я хотел сказать не это. Они тебя ограбили. Эти деньги по праву принадлежат тебе, и ты должен поступить так, как считаешь нужным. Я привел тебя сюда по нескольким причинам. Во-первых, потому что ты мой друг и мне нравится твое общество. Во-вторых, потому что я хотел, чтобы несколько уважаемых в городе мужчин узнали о тебе на тот случай, если в будущем с тобой что-нибудь случится. И в-третьих, я хочу, чтобы ты понял: жизнь гораздо многообразнее и шире твоих представлений о ней.
Он помолчал, выпил кофе, а затем продолжил:
— Конечно, такие, как Рис и Хеселтайн, никуда не денутся, и некоторые подростки будут считать их кумирами. В своем маленьком кругу они пыжатся и создают много шуму. Но на самом деле они похожи на койотов, которые крутятся вокруг стада и тявкают, а куснуть боятся. Запомни, Шел. Койоты так и протявкают всю свою жизнь на одном месте, а стадо уйдет вперед, а с ним и люди, которые его перегоняют.
Он был прав, но мне было неприятно в этом сознаваться. Мне было горько от того, что я считал своими друзьями никчемных людишек. Кон был прав в одном — здесь, в Лидвилле, парней вроде Риса никто бы за людей не считал.
— В этом городе ценится не умение стрелять, — продолжал Кон, — а ум, энергия и способность начать и завершить работу. Вот что считается главным у людей, занятых настоящим делом. — Кон показал жестом на собравшихся в зале. — Некоторые из этих людей добьются успеха, другие потерпят поражение, но все они прилагают усилия, чтобы что-то сделать. Конечно, главное их стремление — разбогатеть, но своими делами они создают богатство нашей страны. Они еще наделают ошибок. Когда торопишься, всегда ошибаешься, но при этом они совершат и много полезного. Когда человек строит шахту, мельницу или железную дорогу, он старается не только для себя, но и для других — многие люди, которых этот человек никогда не увидит и не узнает, получат благодаря ему работу и возможность зарабатывать себе на жизнь. Конечно, наша страна станет образцом для других только в том случае, если в ней будут жить образцовые люди, но мы можем попытаться ими стать.
— Все это очень хорошо, Кон, но я должен вернуть назад свои деньги. Помогут ли мне все эти люди, о которых вы мне рассказали?
Он улыбнулся.
— Нет. Каждый сам должен нести свой крест, Шел, и ты это хорошо знаешь. Они не помогут тебе, поскольку это твое дело, но теперь они будут следить за твоими действиями и запомнят, какими средствами ты достигнешь своей цели. И вот еще что, Шел, если ты будешь поступать честно и открыто, тогда, если вдруг твое дело дойдет до перестрелки и ты кого-нибудь убьешь, они будут на твоей стороне. А поддержка таких людей значит очень много. Представь себе, что незнакомец, странствующий ковбой, является в город и кого-нибудь убивает. С ним могут обойтись очень круто, и никто не будет выяснять, за что он убил своего противника. Люди на Диком Западе привыкли к быстрым расправам. Но теперь многие знают тебя и твою историю, и если ты кого-нибудь убьешь, то люди будут знать за что.
мудрые слова... правильные и для сегодня
Когда я вернулся к двери дома, во рту у меня пересохло. Мне страшно не хотелось открывать эту темную дверь, подниматься по лестнице и идти по темному коридору к двери в комнату, где горел свет. На каждом шагу меня будет подстерегать опасность. А потом мне придется постучать в дверь — ведь я не смогу распахнуть ее, вдруг Руби переодевается. При мысли об этом я чуть было не повернул назад, ибо мне не хотелось попасть в щекотливое положение. Если я застану Руби раздетой, она рассердится, а сам я умру от стыда.
И все-таки я решил не отступать.
Сняв предохранитель у револьвера, я прокрался по тротуару к двери дома и осторожно открыл ее левой рукой. Она медленно отворилась… Внутри было темно.
Я этого не ожидал — в темноте меня легко могли убить. Отец всегда предупреждал меня: «Попав к индейцам, веди себя так же, как и они». Я зашел внутрь и очутился в узком коридоре. Слева от меня была дверь, которая, как я догадался, вела в подвал или кладовую. Лестница, располагавшаяся прямо за ней, поднималась на второй этаж.
Пройдя по коридору, я увидел еще одну дверь, вернее, не увидел, а догадался о том, что здесь есть еще одна дверь, заметив в темноте белую фарфоровую ручку. Слева от меня располагались перила. Положив на них левую руку, я собрался уже было поставить ногу на первую ступеньку, как почувствовал, что к моей подошве что-то пристало. Наверное, это была грязь, которую принесла с собой Руби. Я вытер сапог о ступеньку и начал подниматься по лестнице.
Но я успел подняться только на две ступеньки. Дверь в конце коридора открылась, я резко повернулся и, схватившись левой рукой за стену, быстро присел. Правой рукой я выхватил револьвер, но в эту минуту один за другим раздались два выстрела из дробовика. Звук моих выстрелов потонул в оглушающем грохоте.
На мгновение я застыл, не успев прийти в себя от такого неожиданного поворота событий. Я понял, что грязь, которую счистил со своих сапог на ступеньке, спасла мне жизнь. Тот, кто охотился за мной, прикинул, сколько шагов я должен сделать с того момента, как я отошел от двери с фарфоровой ручкой. Но я задержался на первой ступеньке, и он ошибся — он думал, что я буду на ступеньку выше, и предполагал, что его пули попадут мне в живот, но они пролетели почти на полметра выше.
Наконец я очнулся и, прыгая через две ступеньки, взлетел на второй этаж. Я плечом навалился на дверь в комнату и распахнул ее; до моих ушей донесся стук упавшего тела.
....
Человек, которого я убил, лежал у подножия лестницы — только он еще не умер. Я всадил в него две пули, но он был еще жив и смотрел на меня.
— Док, — сказал я, не опуская револьвера, — я хочу получить назад свои деньги.
— Они… они их забрали с собой.
— Значит, у тебя с собой ничего нет? — Я отбросил ногой подальше дробовик и склонился над Доком.
В эту минуту открылась входная дверь и вошел Дагган вместе с Коном Джуди.
— Я думаю, что у этого человека есть часть моих денег, — сказал я им.
— Тогда забирай их, — велел Дагган. Посмотрев на Дока Сайтса, он сказал: — Ты берешь прицел слишком высоко, парень, запомни это.
— Было темно, и, когда Док вышел из двери, я сел на ступеньки. Он просчитался — думал, что я нахожусь одной ступенькой выше.