— Ведь это же танкер, сэр! Надо бы уйти в укрытие! Вспомните, что произошло с тем танкером!

— Каким?

— С "Кичеллой". Кажется, будто было это много дней назад. Боже милостивый! А на деле это случилось лишь сегодня утром!

— Когда танкеры гибнут, Николлс, они гибнут сразу. — Казалось, голос Вэллери звучал словно откуда-то издалека. — Если же только горят, это может длиться очень долго. Танкеры умирают тяжело, страшно тяжело, мой мальчик. Они держатся на плаву даже тогда, когда любое другое судно давно бы пошло ко дну.

— Но ведь... ведь у него в борту пробоина с дом величиной! — возразил Николлс.

— И все-таки это так, — отозвался Вэллери. Казалось, он все ждал, ждал чего-то. — У этих судов огромный запас плавучести. В каждом из них до двадцати семи герметически закрытых танков, не говоря о коффердамах, насосных отсеках, машинном отделении... Вы когда-нибудь слышали об устройстве Нельсона? Чтобы удержать судно на плаву, с помощью этого устройства в нефтяные цистерны закачивают сжатый воздух. А слышали ли вы о Дадли Мэйсоне, капитане "Огайо"? Вы слышали...

Вэллери умолк, и, когда заговорил вновь, усталости в его голосе как не бывало.

— Я так и думал! — воскликнул он резким, возбужденным голосом. — Я так и думал! "Вайтура" все еще на ходу, все еще управляется! Боже мой, да она делает чуть ли не пятнадцать узлов! На мостик, живо!
************************************
Ткнув большим пальцем в сторону танкера, горевшего таким ярким пламенем, что болели глаза, он спросил: — Что вы на это скажете?

— Отличный маяк для немецкого корабля или самолета, которому вздумалось бы искать нас, будь он неладен, — проворчал Тэрнер. — Того и гляди, сообщит наши координаты в Трондхейм.

— Вот именно, — кивнул Вэллери. — Кроме того, это отличное освещение мишеней, которые мы представляем собой для той субмарины, что только что торпедировала "Вайтуру". Опасное соседство, старпом. Кстати, сработано великолепно — ведь стреляли почти в полной темноте.

— Кто-то, видно, забыл задраить иллюминатор. За каждым не уследишь. Да и не так уж все великолепно. Во всяком случае, для этой подлодки, будь она трижды проклята. "Викинг" нащупал фрица, из лап не выпускает... Я сразу же отрядил его на поиск.

— Молодец! — с теплом произнес Вэллери. Посмотрев на горящий танкер, он снова повернулся к Тэрнеру. Лицо его стало жестким.

— С ним надо кончать, старпом.

— С ним надо кончать, — кивнув головой, точно эхо отозвался Тэрнер.

— Это "Вайтура", не так ли?

— Так точно. Тот самый танкер, что получил попадание утром.

— Кто на нем капитаном?

— На "Вайтуре" нашелся толковый парень. Установил красный фильтр на сигнальный фонарь. Иначе ничего бы не разглядеть.

И напряжение тотчас спало. Взоры всех, кто находился на мостике, обратились в сторону красного огня, мигавшего на средней надстройке танкера метрах в тридцати от пожарища и все-таки едва различимого. Неожиданно огонь погас.

— Что он написал, Бентли? — поспешно спросил Вэллери.

Бентли смущенно откашлялся.

— Текст донесения следующий: "Вы что, рехнулись? Только попробуйте, и я вас протараню. Машина исправна. Можем идти дальше".

Вэллери на мгновение прикрыл глаза. Он начал понимать, каково приходилось старому Джайлсу. Когда каперанг открыл веки, решение было принято.

— Передайте на "Вайтуру": "Вы подвергаете опасности весь конвой. Немедленно оставить судно. Повторяю: немедленно".

Командир повернулся к старшему офицеру. Рот его кривился страдальчески. — Я обнажаю перед ним голову. Как бы вы себя чувствовали, если бы под вами находилось такое количество горючего, что при взрыве его вы мигом очутились бы в царстве небесном?.. В некоторых цистернах, должно быть, есть еще нефть... Боже, до чего неприятно угрожать такому человеку!

— Бентли! Что докладывают с танкера?

— Я сбился, сэр, — признался Бентли. — Не смог всего разобрать. Танкер пишет, что собирается оставить конвой и идти самостоятельно, сэр. Идти самостоятельно! Вэллери понимал, это не выход из положения. Танкер, возможно, будет гореть несколько часов, демаскируя конвой, даже если ляжет на другой курс. Подумать только, идти самостоятельно. Танкер беззащитен, поврежден, охвачен пламенем, а до Мурманска тысяча миль, тысяча страшных — страшнее не бывает — миль! Вэллери закрыл глаза. Сердце защемило. Такой капитан, такое судно, а он должен их топить!
*********************
Взрыв почти одновременно ударил по их барабанным перепонкам, воздушной волной обоих сбило с ног. Танкер был торпедирован снова. На этот раз вражеская торпеда угодила в кормовую часть судна, вблизи машинного отделения. Ввысь взметнулся огромный сноп пламени. Только средняя надстройка, где находился ходовой мостик, каким-то чудом была свободна от дыма и огня. Потрясенный, Вэллери думал: "Теперь он, должен погибнуть. Долго ему не продержаться". Но он сознавал, что обманывает себя, пытаясь уйти от неизбежного, уйти от решения, которое предстояло принять. Танкеры, как он сам говорил Николлсу, умирают тяжело, мучительно долго. "Бедный старый Джайлс, — подумал он вне всякой связи, — бедный старый Джайлс".

Вэллери пошел назад, к дверце левого борта.

— Вы сделаете то, что вам приказывают, черт вас побери! — зло кричал в микрофон старший офицер. — Слышите? Немедленно изготовить аппарат! Да, я сказал: "Немедленно!"

Вэллери в удивлении дотронулся до его рукава.

— В чем дело, старпом?

— Вот наглец, будь он проклят! — рявкнул Тэрнер. — Он учит меня, что надо делать!

— Кто?

— Командир расчета. Ваш знакомец Ральстон! — гневно воскликнул Тэрнер.

— Ральстон! Ах да! — вспомнил Вэллери. — Он же мне говорил, что это его боевой пост. Так что же произошло?

— Что произошло? Заявляет, что не сможет произвести залп. Ему, видите ли, не хочется, он не желает стрелять. Вконец распустился, черт бы его побрал! — кипятился Тэрнер.

— Ральстон? Вы уверены? — недоуменно заморгал Вэллери. — Интересно, в чем же дело?.. У этого юноши страшная трагедия... Вы думаете...

— Не знаю, что тут думать! — Тэрнер снова снял трубку. — Аппарат развернут? Наконец-то!.. Что? Что вы сказали?.. Почему бы не расстрелять из орудий? Какие тут к дьяволу орудия? — Он с треском повесил телефонную трубку и резко повернулся к Вэллери. — Он просит, умоляет расстрелять танкер из пушек, а не торпедировать его! Малый, видно, спятил. Я покажу этому наглецу, что такое флотская дисциплина!
*******************************
— Бентли!

— Да, сэр!

— Последнюю светограмму на "Вайтуру".

— Вы только взгляните, сэр, — вмешался Кэррин-гтон. — Он снижает ход. Вэллери, подойдя к ветровому стеклу, весь подался вперед. "Вайтура", представлявшая собой ревущее облако пламени, быстро отставала.

— Вываливают шлюпбалки, сэр! — возбужденно доносил Капковый мальчик. — Кажется, да, да, теперь ясно вижу... Спускают на воду шлюпку!

— Ральстон! — Голос Тэрнера был резким, повелительным. — Я хочу поговорить с вами!

Быстро обернувшись, Ральстон поднялся с сиденья и, спрыгнув на палубу, очутился лицом к лицу со старшим офицером. Оба они были одинакового роста, и глаза их встретились — голубые, неподвижные, встревоженные глаза Ральстона и темные от гнева глаза Тэрнера.

— В чем дело, Ральстон, черт побери? — проскрежетал Тэрнер. — Отказываетесь выполнить приказ?

— Нет, сэр. — Голос Ральстона был спокоен, но в нем чувствовалось какое-то напряжение. — Это неправда.

— Неправда? — Глаза Тэрнера сузились, он едва сдерживал свою ярость. — Тогда какого дьявола вы заявляете, что не хотите обслуживать аппарат? Намерены перещеголять кочегара Райли? Вы что, рехнулись? Ральстон ничего не ответил.

Приняв молчание юноши за дерзкий вызов, Тэрнер взорвался. Схватив Ральстона за отвороты канадки сильными пальцами, старший офицер притянул торпедиста к себе.

— Я задал вопрос, Ральстон, — сказал он тихо. — Ответа я не слышал. Я жду. Что это все значит?

— Ничего, сэр. — В глазах Ральстона была лишь печаль, но не страх. — Я... я просто не хочу этого делать, сэр. Я не могу... не могу топить наше же судно! — Теперь в его голосе звучала просьба и, пожалуй, отчаяние, но Тэрнер остался глух к ним. — Почему судно должно погибнуть, сэр? — вырвалось у юноши. — Почему? Почему?

— Не ваше дело, дьявол вас побери! Но я все-таки объясню. Из-за этого танкера весь конвой подвергается опасности! — Тэрнер почти вплотную приблизил свое лицо к лицу Ральстона. — У вас есть обязанности, вы должны выполнять распоряжения начальников. Ну так и выполняйте! Живо! — взревел он, видя нерешительность Ральстона. — Марш к аппарату! — последние слова Тэрнер чуть ли не выплюнул.

Ральстон не двинулся с места.

— Но ведь есть другие торпедисты, сэр! — воскликнул он, умоляюще взметнув ввысь руки. Что-то в его голосе заставило одуматься ослепшего от гнева Тэрнера. Потрясенный открытием, он вдруг понял, в каком отчаянном состоянии находится Ральстон. — Почему не могут они?..

— Пусть грязную работу выполнит за вас кто-то другой? Вы это хотите сказать, не так ли? — с убийственной насмешкой произнес Тэрнер. — Хотите, чтобы другие сделали то, что не желаете делать сами, вы, заносчивый сопляк! Связной! Передайте мне свой аппарат. Свяжусь с мостиком.
***************************************
— Танкер увеличивает ход, сэр. Он на плаву, управляется... Что вы намерены предпринять, сэр?

— Да поможет мне Бог, у меня нет выбора. "Викинг" молчит, "Сиррус" молчит, от нашего акустика также нет никаких донесений. А эта подлодка все еще рыщет... Сообщите Тэрнеру о случившемся. Бентли!

— Да, сэр?

— Передайте на "Вайтуру". — Губы Вэллери были сжаты добела, глаза, наполненные болью, потемнели. — "Покинуть судно. Через три минуты вас торпедируем. Это последнее предупреждение". Лево двадцать градусов!

— Есть лево двадцать!
************************************
Вытянувшись, он посмотрел на "Вайтуру". На танкере снова мигал красный сигнальный фонарь. Командир попытался было прочесть светограмму сам, но писали слишком быстро. Возможно, просто глаза его переутомились, а возможно, он был уже не в состоянии думать... В этом крохотном алом огоньке, вспыхивавшем между двух половин гигантского занавеса из пламени, медленно, торжественно, неизбежно смыкавшихся вместе, было что-то загадочное, гипнотическое. Потом алый огонек потух, потух так неожиданно, так внезапно, что, услышав голос Бентли, Вэллери не сразу понял смысл его слов.

— Светограмма с танкера, сэр.

Вэллери еще крепче вцепился в край нактоуза. Бентли скорее вообразил, чем заметил кивок командира.

— Текст донесения: "Катитесь к едрене-фене. На военных моряков кладу с прибором. Лучшие пожелания".

Голос Бентли затих, слышен был лишь рев пламени да одинокое теньканье гидролокатора.

— Лучшие пожелания. — Вэллери покачал головой в недоумении. — Лучшие пожелания! Должно быть, сошел с ума. Не иначе. Он шлет нам лучшие пожелания, а я должен его потопить... Капитан-лейтенант!

— Слушаю, сэр?

— Передать старпому: "Аппарат товсь!"

Отрепетовав полученную с мостика команду, Тэрнер повернулся к Ральстону.

— Аппарат товсь!

Перегнувшись через борт, он увидел, что танкер по-прежнему находится чуть впереди крейсера, который заканчивал циркуляцию, ложась на боевой курс. — Осталось минуты две.
********************************
— На курсе, первый офицер! — произнес он. — Стрелять самостоятельно.

— На курсе, стрелять самостоятельно, — эхом отозвался Кэррингтон, словно находясь на учебных стрельбах на полигоне в Соленте.

— Есть стрелять самостоятельно, — отозвался Тэрнер. Повесив трубку, он обернулся к Ральстону. — Действуйте, — проговорил он тихо.

Ответа не последовало. Сгорбившаяся фигура, точно изваяние застывшая на сиденье наводчика, не подавала никаких признаков жизни.

— Тридцать секунд до залпа, — резко произнес Тэрнер. — Все готово?

— Так точно. — Фигура шевельнулась. — Все готово, сэр. — Резко повернувшись, Ральстон воскликнул в порыве отчаяния: — Бога ради, сэр! Неужели нельзя найти никого другого?!

— Двадцать секунд до залпа! — прошипел Тэрнер. — Хочешь, чтобы на твоей совести была гибель тысячи человек, трусливая твоя душа? Попробуй только промахнуться!..

Ральстон медленно отвернулся. На какое-то мгновение лицо его осветилось адским заревом горящего танкера, и Тэрнер с ужасом увидел, что лицо юноши залито слезами. Потом заметил, что он шевелит губами.

— Не беспокойтесь, сэр. Я не промахнусь. — Голос его прозвучал безжизненно, с непонятной горечью.

Охваченный скорее недоумением, чем гневом, Тэрнер увидел, как торпедист вытер глаза рукавом, как правая рука его схватила спусковую рукоятку первой трубы. Тэрнеру отчего-то пришла вдруг на память знаменитая строка из Чосера: "Копье вонзилось в плоть и, задрожав, застыло..." В движении руки Ральстона была та же щемящая душу решимость, та же роковая бесповоротность, Внезапно — настолько внезапно, что Тэрнер невольно вздрогнул, — рука торпедиста конвульсивно отдернулась назад. Послышался щелчок курка машинного крана, глухой рев в пусковой камере, шипенье сжатого воздуха, и торпеда вылетела вон. На какую-то долю секунды ее зловещее гладкое тело сверкнуло в свете зарева и тяжело плюхнулось в воду. Не успела вылететь эта торпеда, как аппарат снова вздрогнул, и вслед за первой помчалась вторая смертоносная сигара.

Пять, десять секунд Тэрнер точно зачарованный смотрел широко раскрытыми глазами на две струи пузырьков, которые мчались стрелой и исчезали вдали. "В зарядном отделении каждой из этих зловещих сигар — полторы тысячи фунтов аматола... — мелькнуло в голове у Тэрнера. — Спаси, Господи, несчастных, оставшихся на "Вайтуре"!

В динамике, установленном на шкафуте, щелкнуло.

— Внимание! Внимание! Всем немедленно в укрытие. Всем немедленно в укрытие.

Очнувшись, Тэрнер оторвал взгляд от поверхности моря. Он поднял глаза и увидел, что Ральстон все еще сидит, сгорбившись на своем сиденье.

— Слезай оттуда, болван! — закричал он. — Хочешь, чтоб при взрыве танкера тебя изрешетило? Слышишь?

Молчание. Ни слова, ни движения, один лишь рев пламени.

— Ральстон!

— Со мной все в порядке, сэр. — Голос Ральстона прозвучал глухо; он даже головы не повернул.

Тэрнер с руганью вскочил на торпедный аппарат и, стащив Ральстона с сиденья, поволок его в укрытие. Ральстон не сопротивлялся: казалось, он был охвачен глубокой апатией, совершеннейшим безразличием, когда человеку все становится трын-трава. Обе торпеды попали в цель. Конец был скор и удивительно неэффектен... Люди, находившиеся в укрытиях, напряженно прислушивались, ожидая взрыва. Но взрыва не последовало.

Устав бороться, "Вайтура" переломилась пополам и медленно, устало накренившись, исчезла в пучине.

Спустя три минуты, открыв дверь командирской рубки, Тэрнер втолкнул Ральстона.

— Вот он, сэр, — произнес он мрачно. — Не угодно ли взглянуть на этого ослушника?

— Именно это я и хочу сделать! — Вэллери, положив вахтенный журнал, холодно оглядел торпедиста с головы до ног.

— Отлично сработано, Ральстон, но это не оправдывает вашего поведения.

Прошу извинить, старпом, — произнес он. Повернувшись к Карпентеру, Вэллери взял у него текст шифровки. — По-моему, текст составлен удачно. Придется по душе светлейшим лордам адмиралтейства, — прибавил он с горечью. — Суда, которые не удалось пустить ко дну немцам, мы топим сами... Не забудьте связаться утром с "Гаттерасом" и запросить фамилию капитана "Вайтуры".

— Он мертв... Можете теперь не беспокоиться... — произнес с мукой Ральстон и тут же отшатнулся: Тэрнер ударил его ладонью по лицу. Тяжело дыша, старший офицер смотрел на него потемневшими от гнева глазами.

— Ах ты, наглец! — проговорил он едва слышно. — Все-таки вывел меня из терпения.

Ральстон медленно поднял руку, потер вспухшую от удара щеку.

— Вы меня неверно поняли, сэр! — В голосе его не было и следа обиды.